Все мертвые обретут покой - Страница 90

— Мне очень жаль, — искренне проговорил я. — Очень жаль, что все это случилось.

— Знаю, — кивнул Рэймонд. Он медленно прошел по участку и за оградой остановился на обочине, задумчиво глядя на пустую дорогу. Над нами пролетела пара диких уток. Приближаясь к воде, они медленнее взмахивали крыльями. Рэймонд проводил их с завистью в глазах. Так человек, переживающий тяжелое горе, смотрит на тех, кого не затрагивает его трагедия.

— Кое-кто из моих сестер считает, что вы привели за собой этого человека. Они думают, что вы не имеете права здесь находиться.

— Вы тоже того же мнения?

Рэймонд не ответил.

— Она чувствовала его приближение, — помолчав, заговорил он. — Может быть, поэтому она и велела Флоренс идти на праздник. Ей хотелось держать ее подальше от него. Потому она и за вами послала. Она его чувствовала. И еще я думаю, она знала, кто он. В глубине души она это знала, — его голос звучал глухо от непролитых слез.

Он бережно гладил крестик большим пальцем. Когда-то крест украшала резьба, и даже теперь по краям виднелись фрагменты завитков, но за долгие годы рука этого человека сделала крест гладким.

— Я не виню вас за то, что случилось с моей матерью, сестрой и братом. Мама всегда поступала так, как считала правильным. Ей хотелось найти ту девушку и остановить того, кто ее убил. А Ти Джин... — Рэймонд печально улыбнулся. — Полицейские сказали, что его ударили сзади три или четыре раза и на руках остались синяки: он пытался бороться с тем человеком.

Сын тетушки Марии закашлялся, а затем некоторое время тяжело дышал открытым ртом, откинув назад голову, как будто ему пришлось долго бежать, превозмогая боль.

— Он отнял у вас жену и ребенка, — это было скорее утверждение, но я все равно на него ответил.

— Да, он отнял у них жизнь. И у той, другой девушки, как считала и тетушка Мария.

Он прижал пальцы правой руки к уголкам глаз и сморгнул выступившие слезы.

— Да, знаю. Я видел ее.

Мир вокруг замкнулся на Рэймонде Агуилларде, и для меня на время перестали существовать щебет и крики птиц, шелест листьев, плеск воды о берег. Я слышал только его голос и ничего больше.

— Вы видели ту девушку?

— Да, я же сказал. Три ночи назад рядом с топью на Хани-Айленд. Это было за ночь до смерти мамы. Видел я ее и не только тогда. Муж моей сестры ставил там капканы. Этот остров — природный заповедник, — он пожал плечами и продолжал. — Мистер Паркер, вы человек суеверный?

— К тому идет, — ответил я. — По-вашему, она там, среди болота на Хани-Айленд?

— Может быть, и там. Мама говорила, что не знает, где она точно, просто чувствует, что она там, где-то в окрестностях. Не знаю, как это у нее выходило, мистер Паркер. Я никогда не понимал этого ее дара. А потом под кипарисами я увидел фигуру, и лицо во тьме, как будто его чья-то рука закрыла. Мне сразу стало понятно, что это она и есть.

Он опустил глаза и носком ботинка принялся выковыривать из земли камешек. Когда тот отлетел в траву, крошечные черные муравьишки засуетились у открывшегося входа в свое жилище.

— Я слышал, что видели ее и другие. Рыбаки и те, кто приходил за самогоном, который они варят в своих сараях на болоте, — Рэймонд наблюдал, как муравьиный поток огибал его ногу, некоторые взбирались на рант туфли. Он медленно приподнял ногу, осторожно стряхнул муравьев и переступил на другое место.

Как объяснил мне Рэймонд, площадь Хани-Айленд составляет семьдесят тысяч акров. Это второе по величине болото в Луизиане. В длину оно тянется на сорок миль, а в ширину — на восемь. Это болото — часть поймы реки Перл и служит границей штатов Луизиана и Миссисипи. Хани-Айленд сохранилось лучше, чем болотистые равнины Флориды: здесь запрещалось производить углубление дна, не разрешались заготовка древесины, мелиоративные работы и строительство запруд. По некоторым участкам болота невозможно было проплыть на лодке. Часть территории принадлежала штату, а остальное пространство находилось в ведении природоохранной службы. Идеальное место для тех, кто в полном смысле слова хотел бы спрятать концы в воду.

Рэймонд объяснил мне, как добраться до нужного места и набросал схематичный план на обратной стороне пачки от «Мальборо».

— Мистер Паркер, я знаю, что вы хороший человек и вам жаль, что все это произошло, но я буду благодарен вам, если вы больше сюда не придете, — он говорил тихо, но в голосе его чувствовалась сила. — И не ходите, пожалуйста, на похороны. Нашей семье и так надолго хватит переживаний.

Потом он закурил оставшуюся сигарету, кивнул мне на прощание и пошел к дому, оставляя за собой легкий дымок.

Я стоял и смотрел ему вслед. Седая женщина встретила его на веранде и обняла за талию. Он обхватил ее за плечи своей большой рукой и прижал к себе. Так они и вошли в дом. Сетчатая дверь тихо закрылась за ними. А я, поднимая пыль, уезжал все дальше от дома Агуиллардов, думая о Хани-Айленд и секретах, таящихся в его глубинах.

А пока я был в дороге, болото готовилось открыть свои тайны. Не прошло и суток, как там обнаружили труп, но это не было тело женщины.

Глава 35

В аэропорт Муазан-Филд я приехал рано и успел немного побродить по книжному магазину, старательно избегая стопки сочинений Энни Райс.

Просидев в зале ожидания около часа, я, наконец, увидел в дверях Рейчел Вулф в темно-синих джинсах, белых кроссовках и спортивной красно-белой куртке. Рыжеватые волосы свободно падали на плечи, обрамляя лицо с едва заметным макияжем.

Из багажа при ней была только коричневая сумочка через плечо, остальные ее вещи несли Эйнджел и Луис. Чуть смущенные, они вышагивали справа и слева от Рейчел: Луис — в кремовом двубортном костюме и белоснежной рубашке с открытым воротом, а Эйнджел — в джинсах, видавших виды кроссовках «Рибок» и зеленой рубашке, не знавшей утюга с тех пор, как много лет назад покинула стены фабрики.